Ё... никак не могу отделаться от этого чертова света - и от двойной реальности, вернее, двойной нереальности, сквозь одни кадры проступают другие. И в тех, других - режущий свет, совершенно нечеловеческой яркости, только в операционных и когда в глаза - лампой, но глаза закрыты рукой.
А пока - мы как тени где-то между
сном и явью, и строка наша чиста.
Мы живем от надежды до надежды,
как солдаты от привала до креста. (с) О. Медведев
Строчки разбегаются, просто порскают в стороны, так что я вздрагиваю и не успеваю их изловить.
И еще! Я вспомнила, его фамилия Приставкин. Повесть называлась "Солдат и мальчик". Оттуда...
Именно так. Ласка больнее, чем удар. Потому что ожидание удара - самое привычное чувство. Мы не умеем иначе, потому что нас с детства учили Make war not love - и воевать мы можем. Вот любить...
Порой честнее биться, чем любить,
И умирать в бою - всего честнее.
И еще - после "Баудолино" остается приятное послевкусие, сказал Торрар, но промолчал о стихах на форзаце.
Так вынимают гвоздь из стены,
Так ждут удара со стороны спины.
Так выходят из дома, собравшись в рай,
Так идут на войну, так идут с войны. () Арефьева.
И - так вытирают поцелуи с губ... потому оставьте его захлебываться страхом, глядеться в черную кофейную гладь, комбинировать знакомые слова, не улавливая их смысла, пропускать город сквозь себя, смотреть на дожди и... и понимать, что все-таки влюбился. Ну и дурак.
Вирна была немного загадочна. Сперва половину философии гутарили о морали и ханжестве. Да еще о сублимации, а потом она неожиданно открыла тему любви и похоти. Видимо, в свете прочитанного в пятницу - мы до сих пор не оставляем желания написать если не исследование по этому вопросу, то хотя бы эссе или рецензию - с учетом канона, аудитории и рамок приличия, ибо никуда от них не деться. Вся штука в искажении, но из этого можно извлечь гораздо больше психологизма - даже если вы привыкли отделять духовное от телесного. Словом, я буду рада, если в одном из рассказов Вирна затронет эту тему. Вся штука в том, что есть граница, за которой это становится не просто обидным, но унизительным и оскорбительным - для обоих. Поэтому мы угробили половину математики на споры и вывод формулы "и наоборот".
А потом вспомнили "Триумфальную арку", Равика и Жоан, говоривших о любви на разных языках (каждый на родном) и понимавших друг друга - и напряженно улыбнулись. Потому что если у Брилевой еще хоть что-то получалось, то у всех остальных это только понт, не имеющий никакого основания. Дело же не в том, на каком языке это говорится - дело в том, ЧТО говорится. И о чем умалчивается...
В итоге пришлось закрыть тему и обсуждать особенности уральского менталитета. Это было проще всего, мы даже смогли немного развеселиться.
И еще я заметила, что убираю волосы в хвосты под определенное настроение. Май-июнь, потом август, вот и сегодня с утра... Ну что ж, оставляю еще полкоролевства, легкомысленные рыжие хвостики, разбитые чашки и лихорадочно блестящие глаза. Еще пара дней, и я снова разучусь спать, забуду, как это делается. Эликсиры, говорите?
Город, как меч, за левым плечом,
Тьма укрывает тело плащом.
Смерть в полушаге от давней границы.
Страх ведьмаку стал щитом и мечом.
Особенно если он все-таки есть, тот маленький темный зверек, угадывающий тебя целиком, с лукавым голосом искусителя, если он подсказывает простое, желаемое и преступное. Говорит: ударь, причини боль. Говорит: делай, что хочешь. Шепчет: иди и убей. Предлагает: возьми! Жмуришься, подергиваются дымкой глаза, а зверек хищно скалится и вопит.