Джизнь такая, как сказал бы Джонни Воробьев.

Жаль, не светит мне принципиальность и неподкупность крапивинских персонажей.

Грядет третья бессонная ночь, существование скрашивают смородиновые леденцы. Завал с учебой, как всегда по мере приближения к сессии. Спина и глаза начинают болеть. Про сердце я молчу, но у этого явления другие причины, и благословенны случайные встречи (или прокляты, вот уж не знаю). Почему-то меня стал преследовать запах, запах стал уже навязчивым, родным, прошлогодним. Запах впитался в зеленую феньку, в щелканье компьютерных клавиш и в приказ себе: не оборачиваться, не оборачиваться, не смотреть через плечо.

Смертельно засыпать на ходу - лейтмотив дня, старик Хэм, кабинет искусствоведения закрылся на неделю (катастрофа!!!), я ухватил монографию про Сперанского, поимел час халявного интернета, витражей и хаотических мыслей, пожал плечами и не удержался, подхватил пролетевшее над ухом "спасибо", как птицу. "Спасибо" тоже было с запахом.

Эх, леденцы-леденцы, монастырская горькая смородина и холодный чай...

Да, еще одно - сейчасно-прилетевшее, не совсем так, конечно, было и не было, но все-таки.



Мы не умрем, я тебе обещаю,

Кто-то вернется из этого боя.

Ты приходи, я налью тебе чаю,

Я промолчу и останусь собою. с тобою??



Завтра война, но такие известия

Так же глупы, как дурные пророчества.

Лучше, как мы, колыбельными песнями

Выйти на новый виток одиночества.



В каждом из нас то ли ангел, то ль вор гостит,

Мы нанимались врагами и стражами,

Мы возлюбили друг друга из гордости,

В равном количестве свойственной каждому.



Но из упрямства сердец не послушали

И отказались один от другого, но

Бросили слово, сложили оружие,

В Бога остались, как в латы, закованы.



Странная, хрупкая вышла история,

Но – все в порядке по умолчанию.

Мы не покажем ни грусти, ни горя и

Душу изрежем надеждой нечаянной.



Сердце не лопнет, небо не рухнет,

Мы не упрячем себя за вещами.

В эту войну отсидимся на кухне

И не умрем – я тебе обещаю!!